Хэнк Стэмпер: Вернутьcя, чтобы уйти. Уйти, чтобы вернуться.
Жанр: Фэнтэзи
О произведении: Достаточно интересный рассказ, описывающий жизнь после ядерной войны, связывая её с личной жизнью героя.
Весна 2076 года. Еще одна весна после Великой Катастрофы. Почему мы еще живы? Я понятия не имею. Мне не ясно, почему мы вынуждены влачить это жалкое существование? Лучше умереть, чем жить так. Мы устали ждать смерти. Вокруг больше нет людей. Мы последие. Во всем городе. Во всей стране. Во всем мире.
Знаете, все эти рассказы про мутировавших животных полнейший бред, сейчас даже насекомые сдохли. Только в первый год было много собак, но они куда-то пропали. Я думаю, или от радиации вымерли, или друг друга попожрали.
Мы выжили по какой-то ошибке. Этого не должно было произойти. Все должны были умереть. Ну и мы умрем конечно же. Скоро. Очень скоро. Еды у нас уже почти нет. Хватит на неделю-другую. В принципе, нехватка еды для нас никогда не было проблемой, но мы уже давно морально сдались и просто доедаем когдато большие запасы продовольствия.
Я не знаю, как мой единственный товарищ Антон, но я не собираюсь умирать от голода. Это слишком долго и мучительно даже для меня. Уж лучше самоубийство, чем смерть от истощения организма.
Я встала из-за стола и подошла к зеркалу.За эти два года мы как будто постарели на десяток лет. Конечно, в первый год было скорее странно, чем страшно. Пугали разве что полуразложившиеся остатки животных и людей на улицах. Я и Антон мародерствовали, громили магазины, квартиры. Всё было нашим. Потом это как-то внезапно прекратилось, оборвалось. И началось то муторное и скучное существование, в плену которого мы находимся по сей день.
По старой привычке я подошла к радиоприемнику, включила его, и стала напряженно вслушиваться в шум, медленно поворачивая ручку. Радиоэфир пуст. Как всегда.
-Знаешь, Антон, я так больше не могу. Нам все равно осталось немного. Я хочу посмотреть в последний раз на Мой Город.
-Я тоже об этом думал. Поеду с тобой. Не хочу здесь оставаться один.
-Выдвигаемся сейчас же.
После Катастрофы мы жили под Тулой в Ленинском районе неподалеку от Калужского шоссе в хуторке в лесу, так как в самом городе был высокий радиационный фон.
Мы сели в старенький "уазик", который вскоре после Катастрофы мы нашли на шоссе. Нам тогда, помнится, пришлось самим вытаскивать его мертвого владельца, который сам по понятным причинам выходить отказывался. Уазик давно стоял без дела, и вот, наконец, он был заведен, и мы отправились в путь. Ехать нам предстояло по когда-то оживленному четырехполосному шоссе, мимо популярного в то время гипермаркета METRO. Эта дорога была выбрана нами потому что ядерный взрыв пришелся на район Красноармейского проспекта, и с той стороны проезд в центр города был невозможен.
Антон сидел с отсутствующим выражением лица за рулем, а я смотрела в окошко.
Уазик вилял между ржавыми остовами автомобилей. За окном мелькали серо-коричневые поля. Голые покореженные деревья. Серый снег. Вот показалось METRO. На его территории находились машины, видимо, Удар застал людей за шопингом. Впереди уже виднеется Тула. Темнеющие бесстекольные зевы окон так и недостроенных многоэтажек, облупившаяся краска и осыпавшаяся штукатурка на зданиях, плесень на стенах - все это вызывало какую-то липкую тоску, опустошение внутри.
У меня закружилась голова и началась тошнота. Только бы доехать... Только бы взглянуть на город... Перед глазами уже все плыло. Радиационный фон слишком высок. Антон свернул налево уже в городе и поехал по проспекту вниз. Остановил наш импровизированный джип на Площади Восстания и выпал из него. Я выскочила следом. Встала в полный рост, сняла противогаз и вдохнула воздух полной грудью. Медленно повернулась, кинула последний взгляд на родной город. И упала рядом с верным товарищем и единственным другом за эти два года.
...Перед глазами ярко-голубое небо. Они уже слышат щебет птиц, шум машин, гомон толпы.
Вокруг голов двух людей медленно расползались две темно-красные лужи крови, постепенно сливаясь в одну большую. Кровь хлынула у них почти одновременно из носа и рта. Они больше ничего не видят и не слышат. Они обрели покой. Такой долгожданный.
